Воспоминания о ЦМШ

В. Т. Спиваков. Учитель и школа (об Ю. И. Янкелевиче)

Мастер и подмастерье; учитель и его школа… Эти образы пришли к нам издалека и олицетворяют самую суть движения в искусстве.
К сожалению, мы редко вспоминаем о таком понятии, как «школа», редко думаем о том, какое значение имеет оно для развития искусства.

Школа — это связь причастных к ней художников, артистов, тесная внутренняя духовная связь, скрепленная личностью Мастера, Учителя, ощущение контакта с которым — от глаз к глазам, от дыхания к дыханию — его ученик проносит через всю свою жизнь. Школа — не только творческая близость, даже общность творческих принципов, отчасти мироощущения. Художественная природа школы — и это в полной мере относится к музыкально-исполнительскому искусству — воплощается для меня и в жизни, лежащей вне искусства. И здесь на всей жизни артиста, принадлежащего определенной школе, лежит печать Мастера — руководителя школы.

Обо всем этом я невольно думаю, когда вспоминаю о Юрии Исаевиче, моем дорогом учителе.

Безусловно, все то, чем так щедро природа одарила Юрия Исаевича, было сцементировано и одухотворено особыми свойствами его личности. Пытливость ума и широта художественных интересов помогли ему обрести высочайшую культуру; безупречная музыкальная интуиция и выдающийся педагогический дар способствовали становлению Янкелевича как музыканта. И все это чудесным образом сочеталось в этом удивительном человеке с мудростью, добротой и волей.

Я глубоко убежден, что к изучению педагогического метода Янкелевича, его личности как художника-педагога будут возвращаться снова и снова, устанавливая закономерности и связи, прослеживая путь его становления. Это почетная задача исследователей. Мне же хотелось лишь указать на те черты характера Юрия Исаевича, которые вызывали мое изумление и восхищение и, как мне представляется, помогли Юрию Исаевичу стать подлинным Мастером и обрести ту педагогическую свободу, которая необходима в педагогике так же, как и в исполнительстве.

Юрий Исаевич обладал необыкновенной прозорливостью, способностью вжиться в скрытые ощущения других людей. Он мог, сидя за столом в своем классе, «играть» чужими руками, акцентировать, менять фразировку, по ходу вскрывая недостатки технологии, непременно давая возможность почти сразу же ощутить живое удовольствие от верно понятого и сделанного. Это, конечно, пришло с опытом, но ведь сколько людей имеют опыт и не могут его передать! Способность угадать горизонты ученика, передать ему свои знания — ценнейшая «составляющая» таланта педагога; а может быть, в этом и заключен сам талант.

Есть такой броский термин — «свенгализм», он ведет свое происхождение от популярного некогда романа Джорджа Дюморье «Трильби». Гипнотизер Свенгали силой своих чар превратил девушку Трильби в великую певицу. Ее концерты вызывают всюду необузданный энтузиазм. Но карьера Трильби завершается катастрофой: Свенгали внезапно умирает, гипноз кончается, а вместе с ним навсегда кончается как певица Трильби.

«Свенгализм» — гипербола, художественно преувеличенное обобщение той разновидности педагогики, методы которой иным кажутся неизбежными. Но такая педагогика школы не создает, она — по большому счету — бесплодна, ибо основана лишь на диктате педагога. Подчиняясь гипнозу, ученик, как ошибочно кажется, в состоянии подниматься к высотам искусства; но, оставшись без поддержки педагога, он не может сделать и шага даже на равнине. Такая «школа» умирает со смертью «гипнотизера».

Иной, противоположный педагогический метод можно было бы назвать словом «выращивание». Он восходит к воспитательским приемам Сократа, какими они известны нам по античным источникам. Последователи этого метода, к которым, на мой взгляд, и принадлежал Юрий Исаевич, убеждают учеников всмотреться в собственный мир, указывают на лучшее в них, чтобы и сами они умели находить, ценить и развивать это лучшее. Не случайно Юрий Исаевич любил повторять слова известного французского виртуоза-скрипача Люсьена Капэ: «Человек должен глубоко вдуматься в себя. В глубине своей найти свой крест и свою звезду. Осуществить себя — не значит идти легчайшей дорогой. Почти всегда это значит карабкаться по самой крутизне. Судьба требует от нас двух вещей: понять ее дар и культивировать его постоянным, неустанным, ни перед чем не отступающим, даже мук не боящимся напряжением воли».

Естественно, что каждый положительный результат как в науке, так и в искусстве подразумевает огромные усилия по преодолению бесчисленных творческих трудностей, переходных ступеней от ученичества к мастерству. Юрий Исаевич обладал глубочайшими теоретическими и практическими знаниями, дававшими ему возможность конкретно показать ученику, как должна изо дня в день, от урока к уроку совершенствоваться физическая сторона исполнения. Причем эта работа всегда сопрягалась с духовным развитием ученика — но только ли эти прекрасные качества педагога приводили к тому долгожданному результату, когда ученик становился артистом? Этого можно было добиться только исступленным и одухотворенным трудом. Именно так работал мой Учитель и в этом являл собой пример служения искусству.

Юрий Исаевич любил, когда в классе было много людей. Тогда в нем говорил артист, остро чувствовавший необходимость присутствия публики, которую не только он наставляет, но которая, в свою очередь, будит его фантазию. Он забывал о быстротекущем времени, о плохом своем самочувствии; он сам загорался процессом созидания и зажигал как играющих, так и слушающих, открывая нам все новые миры, заставляя понять новые ценности и, в то же время, утверждая нашу веру в самих себя.

Помимо «божьего» педагогического дара и огромного опыта, были у Юрия Исаевича еще и готовность к самопожертвованию, и безграничное терпение; были чувство юмора, глубокая человечность и мудрое сердце, способность переживать самые высокие чувства — все эти качества позволили ему подняться на вершины педагогического мастерства, стать Учителем и построить в музыкально-исполнительском искусстве и педагогике свое собственное здание, которое называется «Школой Янкелевича».

Прошло много лет с того момента, когда по инициативе автора этих строк был создан камерный оркестр «Виртуозы Москвы», который стал не только популярным, но и вовлек в мир музыки огромное количество людей, ранее ею не интересовавшихся, заставив полюбить ее и тем самым почувствовать собственную способность постигать гармонию музыкального творчества, гармонию музыкальных образов, гармонию собственной души.

Какова же роль Юрия Исаевича Янкелевича в создании «Виртуозов Москвы»? — спросит читатель. Ведь прошли годы после кончины профессора.

В том-то и дело, что настоящий педагог, Мастер, Художник — это сеятель, бросивший семена, которые дают всходы иногда не сразу, а требуют времени и условий для произрастания, вызревания, цветения и появления новых семян.

В годы учения в Московской консерватории у Юрия Исаевича я параллельно посещал класс ансамбля профессора Т.А. Гайдамович и квартетный класс профессора Р.Р. Давидяна. Работа над сонатным репертуаром и доставлявшее особое наслаждение изучение квартетного творчества (может быть, самого рафинированного жанра камерной музыки) тщательно контролировались Юрием Исаевичем. Он всегда находил время послушать уже готовый к публичному исполнению квартет Танеева, Бородина или Дебюсси. В то время, как многие студенты легко могли пропустить несколько занятий в квартетном классе, ученикам Юрия Исаевича это было строго-настрого запрещено. Он считал, что исполнитель, не владеющий жанром камерной музыки, не может быть полноценным музыкантом.

Чем больше времени проходит с момента нашего расставания с Юрием Исаевичем, тем лучше начинаешь понимать и больше ценить в его методе то, что прежде либо не выглядело таким важным, либо вообще не замечалось. Как известно, «большое видится на расстоянии».

Однажды я вдруг остро осознал, почему нам, ученикам Юрия Исаевича, так легко дышалось в его классе. Секрет заключался в том, что у него на уроке неизменно царила атмосфера добра. Но эта доброта не мешала нашему учителю быть очень требовательным; причем требовательность его всегда носила дифференцированный характер: чем лучше студент играл, тем меньше похвал он получал. Парадокс этот педагогически был полностью оправдан.

… К сожалению, говоря о Юрии Исаевиче (как, впрочем, и о музыке вообще), далеко не все можно выразить словами. Я очень часто ощущаю это в своей повседневной работе с «Виртуозами  Москвы». И когда слово бессильно, я, обращаясь к оркестру, в костяк которого входят и другие ученики Янкелевича, просто говорю: «Друзья, сыграем эту фразу, как хотелось бы Юрию Исаевичу!». И больше ничего не надо разъяснять — все сразу становится на свои места. А это значит, что замечательный метод Юрия Исаевича не просто живет и «работает». Значит, жив сам дух Мастера. Он материализуется в звуках музыки и сегодня. И будет существовать завтра. Всегда!

* Владимир Теодорович Спиваков окончил ЦМШ в 1963 году по классу профессора Ю.И. Янкелевича. Настоящий текст впервые был опубликован в сборнике: «Юрий Исаевич Янкелевич. Педагогическое наследие» (М.: Музыка, 2009).
Asset 39
Пожалуйста,
поверните ваше
устройство
горизонтально.